Зима в этом году выдалась почти бесснежной, что не могло не радовать Алисию - таскать с собой по командировкам огромный чемодан с тяжеленной зимней одеждой было тем еще удовольствием. Впрочем, его сомнительность подкреплялась еще и общим настроем окружающих, и безрадостными пейзажами за окнами автобусов, поездов, машин, словом, любых транспортных средств, которыми ей доводилось передвигаться. Поначалу она жалела, что выбрала для себя именно такую работу, не позволявшую ей много времени проводить дома, но обстоятельства, резко изменившиеся почти три года назад, сказали сами за себя, и сейчас для Алисии не было большей радости, чем невозможность задержаться на пороге родного дома. Хотя о радости как таковой вообще говорить не приходилось. Девушка регулярно искусственно улыбалась в телефонную трубку при разговорах с матерью, а та милостиво делала вид, что не слышит натянутости в голосе дочери, и за это Хэйг была ей безумно благодарна. Ничего не поделаешь, когда все, что составляло твою счастливую жизнь вдруг почти одномоментно исчезает, а ты остаешься, не жить - существовать, пытаться держаться, но понимать, что возможностей удержаться все меньше... Именно поэтому, когда ректор предложил ей, как одному из лучших специалистов по филологии, объехать почти всю страну с лекциями по теме ее диссертации, Алисия ухватилась за этот шанс руками и ногами, понимая, что он может оказаться последним.
Сумерки постепенно сползали на город, когда девушка, наконец, смогла выбраться на воздух из душной аудитории. Здание городского университета было едва ли не самой старой постройкой в Нортингхилле, и окна больших аудиторий благополучно законопатили на зиму. Намертво. О свежем воздухе приходилось только мечтать. Студенты, то тут, то там сбившиеся в небольшие группки, весело гудели, отдыхая от лекций. Алисия всегда подходила к процессу составления плана занятий творчески, а с тех пор, как пришлось использовать работу в качестве способа забыться, стала придумывать все более интересные вещи, но даже это не спасало несчастных обучающихся, которым ее лекции обычно ставили под конец дня. Уставшие, но довольные, они продолжали благодарить миссис Хэйг, пока она пыталась добраться до выхода с территории без оттоптанных ног или синяков где-нибудь на ребрах. Мысль об отсутствии в холодильнике молока возникла как нельзя кстати - для удобства замученных студентов и увлеченных преподавателей в переулке, как раз у выхода с территории университета, располагался небольшой магазинчик со всем, что могло внезапно понадобиться данному контингенту покупателей.
Выходя из дверей магазина со стеклянной бутылкой молока в одной руке и папкой с учебными материалами в другой, Алисия с удивлением поймала в отражении свою кривоватую улыбку, вызванную мыслью о том, как быстро она стала рассеянной, хотя раньше всегда гордилась собранностью. Улыбаться по-настоящему она тоже разучилась. Преодолев три ступени навстречу тротуару, девушка остановилась в нерешительности, сокрушаясь, что не подумала еще в магазине как-то упростить себе жизнь и убрать хоть какую-то часть своей ноши в сумку. Вскинув голову в задумчивости, она перестала замечать что-либо вокруг, уставившись в одну точку где-то на горизонте. А когда, наконец, сфокусировала взгляд, не удивилась, что разом пропали все звуки вокруг, да что там звуки - казалось, существовать перестало все. Человек, случайно попавший в ее поле зрения, стоял на противоположной стороне дороги, точно так же, как и она, не двигаясь с места. Алисии же казалось, что она сошла с ума, переработала, перегрелась (зимой?!), заболела... Вариантов в голове роилось много, но ни за один не мог уцепиться разум, признавая его реальным. Эти глаза, что сейчас смотрели на нее в таком же немом шоке, она видела во сне почти каждую ночь на протяжении последних трех лет... Громкий звук разбившегося стекла заставил девушку вздрогнуть и опустить голову, прерывая зрительный контакт, на то, что осталось от бутылки молока, которую минутой ранее она держала в руках. Но так ли важны были сейчас осколки стекла, если в груди все еще оставались осколки сердца? Вновь подняв голову, она, конечно же, не увидела на противоположной стороне дороги никого, хотя бы отдаленно напоминавшего ее мужа. Он попросту исчез. Снова.
#np - Heart - Alone

Алисия еще долго стояла на том же месте, пытаясь осмыслить случившееся. Она никогда не отличалась особенной впечатлительностью, а за три года научилась жить так, как приходится, заставляя себя не вспоминать, не задумываться, не сравнивать, кроме того, никаких предпосылок к такой жестокой игре воображения не возникало. Она даже ущипнула себя за руку, чтобы убедиться в реальности происходящего. В магазин пришлось вернуться - купить в аптечном киоске снотворное. И, хоть оно и было призвано помочь справиться с потрясением, эффект заставлял себя ждать. Вернувшись в квартиру, которую снимал для нее университет, Хэйг бросила папку с бумагами на тумбочку в коридоре и прошла в гостиную, не зажигая свет. Не хотелось ничего, поэтому она просто устроилась на диване, запуская пальцы в волосы и закрывая глаза, словно стремясь удержать внутри все то, что неминуемо должно выплыть наружу, заполняя собой комнату.
Когда-то давно она ощущала себя едва ли не самым счастливым человеком во всем огромном мире, но три года назад это чудесное время внезапно закончилось. Не так пошло все, словно пущенная на полной скорости под откос машина. Ей очень хотелось верить, что Драго жив, несмотря на уверенность окружающих в том, что это не так. Временами она и сама думала, что неизбежность всегда вносит коррективы в жизни людей, но что-то внутри попросту не давало до конца принять эту простую истину. Научиться жить с тем грузом, который падает на плечи - непростая задача, но Алисии казалось, что она относительно неплохо с этим справляется, главное - избегать совсем уж откровенной жалости к себе. Впервые за это время ей захотелось вернуться домой, туда, где все поначалу было так хорошо, а после стало так плохо. Вернуться на несколько лет назад, когда он еще был рядом и не приходилось ежеминутно доказывать самой себе, что жизнь может продолжаться даже тогда, когда не для кого жить. Если бы возможно было отмотать время, остановить его в какой-то конкретном промежутке, Алисия заплатила бы любую цену. Но, увы, в реальной жизни нет места волшебству. Она переместилась в спальню, устроившись на кровати и закутавшись в одеяло, но сон все не шел, а мысли не давали покоя. Настенные часы тиканьем отмеряли уходящие минуты, приближая утро нового дня, очередного дня в одиночестве.
Смотреть на себя в зеркало было тяжело. Ночь не добавила привлекательности, наоборот, исчезнувшие было синяки под глазами были готовы услужливо сообщить каждому, что Алисия провела минувшую ночь без сна. Дорогу до университета она помнила смутно, знала лишь, что на автопилоте сворачивала в нужных местах, раз уж добралась до работы. Лекции, которые она читала сегодня, по праву войдут в историю, как самые неудачные - сбивчивая речь и отсутствие интереса сделали свое дело. Слишком далеко были ее мысли, чтобы задумываться о том, как заинтересовать студентов. Всем стало легче, когда она отпустила их пораньше, приняв первое за день здравое решение - ей нужен перерыв. Чашка кофе, свежий воздух - все это должно помочь привести мысли в порядок. Накинув куртку на плечи, Хэйг направилась к выходу. Крыльцо университета с массивными мраморными колоннами и длинной лестницей часто печатали на открытках - она не единожды видела такие в почтовых витринах. Прислонившись к одной из колонн в надежде, что холод мрамора несколько ее отрезвит, Алисия невольно перевела взгляд в сторону магазина, туда, где вчера столкнулась с самой важной частью своей жизни. И едва не упала, увидев его там же, на том же месте, что и вчера, не сводящего взгляд с противоположной стороны улицы. Быть этого не может, - мысленно убеждала она себя, зажмурившись, но, открыв глаза, поняла, что ничего не изменилось, и это и есть - правда. Наплевав на всё, женщина буквально сбежала по ступеням вниз, направляясь к Драго. Теперь она могла признаться самой себе, что это действительно он. "Я подумаю об этом завтра", - руководствовалась Алисия главным принципом Скарлетт О'Хара. Перебежав дорогу с той стороны, откуда он ее не ждал, она буквально из ниоткуда возникла перед мужем, рискуя напугать его, и остановилась в двух шагах, вглядываясь в его глаза в поисках ответов на все невысказанные за три года вопросы.
- Это ты, - выдохнула едва слышно, не решаясь сделать шаг навстречу. Всю решимость словно ветром сдуло, а пальцы подрагивали от желания прикоснуться и от страха, что он все еще может исчезнуть, а случившееся окажется очередным сном.

Мягкое прикосновение теплых пальцев выдернуло Алисию из оцепенения, и она прикрыла глаза, позволяя слезам скатиться по щекам, но тут же распахнула их вновь, как раз вовремя, чтобы перехватить испуганный и виноватый взгляд любимых глаз, а после оказаться в крепких объятиях Драго, прижимаясь щекой к грубой ткани его пальто и обнимая в ответ, так сильно, словно его вот-вот должны были у нее забрать, а она совсем не готова была потерять его в очередной раз. Давно не приходилось ей ощущать себя маленькой, хрупкой и защищенной. Как раньше. Самым сложным было просыпаться утром в большой холодной постели, после сна с трудом понимая, что пришло время начинать новый день. В одиночку. Сны её были слишком реальны, и поверить в то, что происходящее здесь и сейчас и есть реальность, было очень непросто. Зато прост был способ, которым можно было в этом убедиться - одно единственное прикосновение сразу развеет все сомнения. Вот только Алисия, с некоторых пор, старалась избегать прикосновений к людям, поначалу опасаясь, а после попросту ограждая себя.
Это началось через несколько дней после гибели дочери, малышки Майи. Эти несколько дней Хэйг провела дома, в постели, зашторив все окна и то забываясь беспокойным сном, полным кошмаров, то попросту рыдая и крича, стремясь выплеснуть свою боль, поделиться ею с миром. А потом приехала мать, обеспокоенная тем, что дочь не отвечает на звонки. Именно тогда, в порыве схватив мать за руку, Алисия впервые увидела то, что видеть никак не могла. Солнечный летний день, побережье, песок обжигает босые ноги, а рядом с ней - тот, кого она привыкла называть отцом. Ставить себя на место матери было дико, но женщина списала все это на нервное потрясение и истощение. Вот только "видения" эти стали появляться регулярно - при рукопожатии, случайном касании на улице, и их невозможно было контролировать или предугадать, поэтому она позволяла себе прикасаться лишь к матери, надеясь, что сможет как-то обуздать происходящее. Можно было списать все на разыгравшееся воображение, потревоженное произошедшими бедами, но слишком явный факт того, что это не пустые фантазии, откровенно выбивал из колеи. Алисия стала избегать малейших контактов и чаще носила перчатки. Это никого не удивляло - все делали скидку на пережитое ею, не акцентируя внимание на маленьких странностях. Но сейчас новообретенный дар - или проклятие? - был как нельзя кстати.
Было донельзя непривычно ощущать его прикосновения, и совершенно не хотелось отпускать - слишком плохо без него. Драго просил и просил простить его, а она попросту не знала, как сказать ему, что верит, всегда верила, несмотря ни на что, ведь за всю продолжительную семейную жизнь у них не было ни одного секрета друг от друга, что всегда знала - он делает все для них, и если ему нужно было исчезнуть, значит, это не просто так. Надеялась, хотела, чтобы именно это он прочел в ее глазах, но чувство вины, поедающее его, не давало даже взгляд поднять.
- Живой, - приподнявшись на пальцах, Алисия обхватила лицо мужа ладонями, беспорядочно покрывая его невесомыми поцелуями, - ты живой, это главное, - она не понимала, каким образом, и не была уверена, что хочет понимать - даже если он за возможность жить продал душу дьяволу, она все равно будет его любить, любить так, как никого и никогда больше. Прикосновения позволяли увидеть куски воспоминаний, из которых что-либо понять было попросту невозможно, но признаться здесь и сейчас в том, что она теперь умеет, казалось совершенно диким. А если он решит, что она свихнулась, после того, как...? Снова на помощь пришла О'Хара, решение было принято моментально.
- Я объясню тебе все потом, - едва слышный шепот призван был достичь лишь его слуха, - просто позволь мне...пожалуйста, - за годы сосуществования с этой своей способностью Алисия изучила все, что было необходимо - прикосновение. Замерзшие пальцы скользили под воротник его пальто, по шее, зарываясь в волосы на затылке, другой же рукой она перехватила его руку, ту, которой он не прижимал ее к себе крепче и крепче, и сжала пальцы на запястье, поднимая ее и легко касаясь губами ладони. Она не была готова к тому, что ей предстояло увидеть, но хотела этого, видя, как сложно Драго самому об этом говорить. Да и как можно подготовиться к кинофильму длиною в три года?

Она догадывалась, что ему было страшно, уже знала, что побег - способ убежать от себя самого, от собственного страха, поняла это почти сразу после звонка из больницы, и жалела лишь, что ее не было рядом в этот момент, чтобы помочь, поддержать, успокоить. Возможно, тогда все сложилось бы иначе, но Алисия не могла с уверенностью сказать, что это было бы именно так. Судьба сама выбирает каждому испытание по силам, хотя людям обычно кажется, что это расплата за что-то, вот только им с Драго расплачиваться было не за что. Разве что, за счастье. Но неужели это честно? Слишком часто за то время, что она провела без него, обращалась к прошлому, выискивая в воспоминаниях крупицы счастья, что еще способны были поддерживать ее желание - не жить, нет - существовать дальше. Очень помогала память матери, раз за разом "подкидывая" очередное воспоминание более чем десятилетней давности, когда они только познакомились, и так странно ей было наблюдать за собой со стороны. Порой Алисии казалось, что такого попросту не бывает, по крайней мере, у простых смертных, и вот, пожалуйста, все закончилось внезапно и больно. Больно было и теперь, когда она делила воспоминания об одиночестве с мужем.
Произошедшее за минувшие три года окатило ее, словно снежная лавина с гор, беспощадная стихия, сметающая на своем пути все, уносящая прочь. Лавина памяти лишь приносила, но приносила такое, от чего темнело в глазах и подкашивались ноги. Хэйг смотрела на мужа, а видела лишь то, чем делилась его память, обрывки жестокости и боли, одиночества и отчаяния, и все, что она сейчас могла - лишь сильнее сжимать пальцы в его волосах или на запястье, да, глотая слезы, кусать губы, чтобы не закричать. Все это время она так и жила с мыслью, что не давала спокойно спать, постоянно возникала в неподходящее время - она сделала не все, что могла. Неважно, как, но должна была сделать еще больше, не допустить этого отчаянного шага с его стороны, не допустить моментального разрушения столь хрупкой конструкции, как человеческое счастье. Видеть сейчас все то, что происходило с Драго, было в разы больнее, потому что все это уже случилось, стало частью его - точнее, их - жизни, и избавиться от тяжелого груза попросту невозможно, можно лишь постараться сгладить кошмарные ощущения.
- Теперь все будет хорошо, слышишь? - пустая фраза, произнесенная скорее для себя самой, в слепой попытке убедить. - Я с тобой. Три года уместились в несколько минут старой кинопленки, прокрученной перед мысленным взором, но эти минуты перевернули ее существование с ног на голову. Алисии хочется спрятать мужа от окружающего мира, оказавшегося еще более жестоким, чем им рассказывали в детстве. Хочется спасти хотя бы одного из самых дорогих людей в ее жизни, попытаться спасти. Она отпускает его руку, не сомневаясь, что пальцы оставили синяки, но теперь уже точно зная - через минуту от синяков не останется и следа. А еще понимает, что не может теперь спокойно говорить на улице обо всем, не может рассказать ему о своем даре, ведь каждый из проходящих мимо может оказаться одним из них, а она и забыла уже, что они находятся в центре города. Смахнув со щек остатки слез, она обхватывает его лицо ладонями, вынуждая наклониться, и мягко касается его губ своими, на секунду прикрывая глаза, после чего касается такими же невесомыми поцелуями уголка губ, щеки и, наконец, уха. - Нам нужно уйти отсюда. Они же ищут тебя, - голос дрожит, когда она произносит это едва слышно, и со стороны это выглядит именно так, как есть на самом деле - долгожданная встреча. Едва ли кто-то во всем мире поймет, насколько долгожданная.

Она попросту не могла подобрать слов, чтобы исчерпывающе ответить на все его вопросы. Увиденные обрывки чужих воспоминаний путали мысли, не давая собраться, ей хотелось спрятаться от всего мира, хотелось остаться в его руках навсегда, отгораживаясь от мира, снова обрести уверенность в будущем, как это было раньше. Но она с самого начала попросту ошиблась. Слишком велико было желание узнать все, узнать во что бы то ни стало, совершенно наплевав на то, что это причиняет боль ее любимому. Страх и непонимание в его глазах ранили сильнее, чем последовавший за этим почти крик, от которого она лишь зажмурилась на секунду - подобное состояние говорило о многом, особенно для человека, который за долгую совместную жизнь не повышал на нее голоса. И сейчас она сама была виновата во всем, не зная, как далеко может все это зайти. Она лишь опустила руки, когда он отстранился, не делая попыток вновь обнять, понимая, чем продиктованы подобные действия. Она могла бы снова начать его уговаривать, неся полную ерунду, просто отвлекая от всего вокруг своим голосом, но так не хотелось. Он имел право знать правду.
- Они - те, кто сделал это с тобой, - произнесла она, запрокидывая голову, чтобы посмотреть ему в глаза, спустя долгие минуты, после того, как снова оказалась в его руках. - Драго, я все объясню, - осторожно, не желая спровоцировать его снова, потянулась, убирая упавшую ему на лоб прядь волос. - Если захочешь, я расскажу тебе о каждой минуте, что мне пришлось провести без тебя, только, прошу тебя, не здесь. Пойдем домой? - было странно называть домом безликую квартирку в пяти минутах ходьбы от того места, где им посчастливилось встретиться. Никто не виноват, что дома, в том понимании, в каком обычно об этом говоришь, у них больше не было. Алисии даже в голову бы не пришло возвращаться в Монреаль - слишком велика вероятность, что именно там его в первую очередь станут искать те, кто столько времени истязал его, они не отступятся так просто, поэтому его необходимо спрятать, утянуть на дно и не отпускать, пока произошедшее более-менее не уляжется. Правда, судя по всему, с этим он отлично справлялся и без ее участия, и главным теперь было - не навредить. В такие моменты она жалела, что не может прикосновением передавать людям свои мысли, так было бы гораздо проще объяснить то, что происходит - слова порой не могут выразить и десятой доли того, что должны. - Пожалуйста, Драго, идем. Ну же, я прошу тебя. Ты же все еще веришь мне? Он всегда верил ей, сколько она помнила их вместе, неужели сейчас все вдруг вот так изменилось? Она и без того сказала больше, чем следовало говорить на улице, ведь тут у всего могут быть уши.
Нехотя отстранившись, Алисия взяла мужа под руку, крепко ухватившись за рукав пальто и надеясь, что ему не придет в голову возмущаться и вырывать руку из цепких пальцев, отпускать его она не намеревалась, даже если это закончится прилюдным скандалом, хотя скандала хотелось меньше всего - привлечение излишнего внимания чревато последствиями, в данном случае - смертельными. Торопливо, но ненавязчиво, она вела его к дому, давая возможность в любой момент уйти, отказаться, оставляя выбор за ним. А если отбросить весь окружающий их встречу антураж, можно было подумать, что они просто гуляют... Эта мысль заставила Алисию едва заметно улыбнуться, и эта улыбка была первой искренней улыбкой за несколько лет.

Отредактировано Alicia Haig (2015-03-09 19:16:10)